С крестом и трезубцем. Бандеровцы. Часть 2.
 

Под алтарями униатских храмов

Как известно, по религиозным канонам, в помещение церкви категорически запрещено вносить оружие. Но немало священников-униатов, ослепленных ненавистью к Советской власти, пренебрегло этим старым церковным правилом. Они помогали оборудовать в церквах тайники — так называемые «схроны» или «криивки», где находили пристанище бандиты, где прятались оружие и боеприпасы.

Иногда в церковных храмах укрывались целые бандитские шайки. Так, настоятель церкви Сошествия святого духа в селе Подгорцы Олесского района Львовской области Василий Пришляк дал пристанище банде садиста «Чорногоры». В церкви святого Николая в селе Стопчаров Яблоновского района на Ста- ниславщине в куполе церкви в тайном убежище скрывались четыре бандита во главе с оуновцем «Грубым». Удобное укрытие под алтарем церкви Пресвятой богородицы в селе Соколив Новомилятинского района Львовской области выкопали бандиты из местной «боевки» СБ.

Главарь ОУН — УПА Р. Шухевич долгое время скрывался в доме священника села Пукив (Рогатин- щина) И. Паснака. В соседнем приходе в селе Верхняя Липица священник А. Яновский предоставил убежище другому бандитскому главарю — М. Твердо-хлебу.

Приведем еще один факт, свидетельствующий о том, как далеко зашли некоторые униаты, помогая бандитам в их кровавых делах. В селе Страшевичи Старосамборского района стояла старая деревянная церковь, построенная еще в 1794 г. Ее настоятель — Степан Щурко — давно помогал кулакам и националистам. После создания банд их участники почти каждую ночь приходили к душпастырю, интеревова- лись действиями бойцов истребительного батальона, получали продукты, исповедовались после совершенных убийств.

В начале 1945 г. бандиты, зайдя в комнату священника, застали там двадцатилетнюю комсомолку Веру Кравченко, которая приехала в Страшевичи и попросилась переночевать у Щурко. Бандеровцы, выдав себя за «воинский наряд», вывели девушку якобы для проверки документов и злодейски убили ее.

Настали морозы, и прятаться в лесных чащах стало невмоготу. И тогда вся банда из вооруженных автоматами и обрезами девяти головорезов с разрешения Щурко расположилась в помещении церкви. Ночью 15 января оуновцы, ограбив магазин в соседнем селе Воля и набрав там вина и водки, вернулись в церковь и начали пьянствовать. Напившись, бандиты в «доме Христовом» развели костер и подожгли церковь, которая сгорела дотла.

Не отставало от душпастырей и монашество. Игумены и игуменьи, монахи и монахини делали все, чтобы сохранить бандеровских палачей от окончательной гибели. «Я утверждаю,— писала 22 февраля 1946 г. в своем заявлении следственным органам игуменья Львовского женского монастыря студиток Елена Витер,— что в монастырях Галиции системати-чески укрывались бандиты УПА. В монастырских обителях размещались бандитские продовольственные склады, на специальных курсах готовились медицинские кадры УПА, для бандитов собиралась информация о деятельности местных советских органов и воинских частей. Монахи и монахини охотно оказывали помощь УПА, считая это своим долгом».

Многие настоятели монастырей, рядовые монахи и монахини являлись активными членами ОУН и практически использовали свое пребывание в монастырях в качестве прикрытия для проведения антисоветской работы. Участницей ОУН с 1932 г. являлась названная выше Е. Витер. Активными оуновцами были игумен Гошевского монастыря василиан Макар Гринь, игуменья Подмихайловского монастыря василианок Моника Полянская, монахи Иосиф Билан, Роман Хо- мин, Илья Менчук, монахини Галина Дидык, Екатерина Цап и многие другие. Немало монастырей было превращено в настоящие логова бандитов. Вот только некоторые факты.

Бучачский монастырь ордена василиан. Его игумен Иван Готра поддерживал тайную связь с Шухе- вичем, передавал ему добываемые монахами сведения военно-политического характера, которые затем переправлялись за кордон, регулярно снабжал бандитов продовольствием и деньгами. С ведома игумена в монастыре несколько месяцев скрывались шесть во-оруженных бандитов.

Золочевский монастырь ордена василиан являлся базой члена главного провода ОУН Р. Кравчука. С благословения игумена Иосифа Федорика здесь систематически скрывались убийцы из службы безопасности, получавшие под сенью «обители» не только добрые харчи и водку, но и сведения о местных комсомольцах и колхозных активистах.

С помощью василиан садисты из СБ планировали террористические акты, совершали поджоги и диверсии. Через Федорика главари подполья передавали в банды антисоветскую литературу, пишущие машинки и бумагу.

Якторовский женский монастырь ордена студиток на протяжении 1944—1945 гг. был практически превращен в подсобное хозяйство банды УПА, действовавшей в лесах Глинянского района. Полновластными хозяевами «обители» стали комендант «боевки» СБ Василий Кравчишин и его помощник Иван Остюк.

По их заданию настоятельница Ефросинья Канюка укрывала в монастыре бандитов и бывших эсэсовцев из разгромленной советскими войсками дивизии СС «Галичина», снабжала их продуктами питания и одеждой. Монахини регулярно пекли хлеб для бандитов, а в подвалах монастыря был размещен склад одной из банд. «Сестры»-студитки Мария Барицкая, Ольга Белогубка и другие использовались В. Кравчишиным в качестве разведчиц и связисток.

Монастырь ордена студитов — Староуспенская лавра в Уневе — после изгнания гитлеровских оккупантов был превращен в бандитское гнездо. Многие монахи, выполняя задания главарей банд, посещали окрестные села и города, собирали шпионскую информацию, вели злобную антисоветскую агитацию. Лавра стала своеобразной «перевалочной базой» бандеров- цев. Тайными бандитскими тропами с Волыни, Прикарпатья, а иногда и из-за кордона сюда прибывали оуновские головорезы, которые после отдыху вместе с проводниками-монахами уходили на связь с участниками других банд.

Длительное время в монастыре скрывались офицеры дивизии СС «Галичина» гаупт- штурмфюрер Пылат и унтерштурмфюрер Городын- ский, которые осенью 1945 г. иеромонахом Иосифом Шестюком были переправлены во Львовский женский монастырь студиток. В помещении лавры размещался крупный продовольственный склад УПА и нелегаль-ный бандитский госпиталь, руководителем которого был оуновец монах Владимир Матковский. Пособничали бандитам и монахи других монастырей.

Местом укрытия бандитов ОУН — УПА, бывших вояк из дивизии СС «Галичина» и полицаев после изгнания гитлеровцев с западноукраинских земель стали возглавлявшиеся нынешним кардиналом Иосифом Слипым духовная академия и семинария во Львове. Разными дорогами приходили в эти заведения вчерашние фашистские пособники, но цель у них была одна — легализоваться и таким образом избежать заслуженного возмездия. И сановники унии с радостью распахнули двери перед бандеровскими диверсантами и террористами.

Сразу же после разгрома националистических банд, припрятав до лучших времен немецкие автоматы и ножи, приобретя с помощью «духовных отцов» фиктивные свидетельства о рождении, в семинарию явились бандиты Ярослав Брик, Павел Кравец и Дмитрий Параняк. По протекции епископа Н. Чар- нецкого в конце 1944 г. в семинарию был зачислен оуновский террорист Николай Калагурак.

После ликвидации бойцами истребительного батальона банды «Синего» лесными просеками пробирался домой в село Борщов Перемышлянского района Михаил Маркив по кличке «Баран». Он очень надеялся на помощь «доброго ангела» бандеровцев — священника Василия Гроша. И Маркив не ошибся. Душпастырь быстро нацарапал ему «выписку о рож-дении», по которой подлежащий воинскому призыву двадцатидвухлетний бандит превратился... в семнадцатилетнего юношу. Вместе с фиктивной выпиской Грош дал ему рекомендательное письмо, которое открыло перед националистом двери семинарии.

В то же время немало служителей церкви, получивших подготовку в «кузнице» униатских кадров, с благословения Слипого уходили в банды ОУН — УПА.

Более двухсот советских людей, в том числе ни в чем не повинных женщин, стариков, детей и даже младенцев, зверски замучила в 1944—1945 гг. «боев- ка» СБ, возглавлявшаяся ревностным униатом Дмитрием Купяком Среди подручных Купяка находился воспитанник Слипого Андрей Мороз.

В ходе судебного процесса по делу группы грабителей и убийц из банды Купяка, который состоялся в 1969 г. в поселке Красне Львовской области, Мороз показал: «В семинарии господствовали иезуитские порядки — подслушивание, шпионаж, доносы. Главное, к чему стремились отцы-наставники,— это сделать из нас слуг католической церкви, посеять в наших душах лютую ненависть к Советской власти, к советскому народу...

В начале 1944 г. я окончил духовную семинарию и вступил в «боевку» СБ краевого провода ОУН, которой руководил Дмитрий Купяк— «Клей». Сменить крест и слово божье на нож и пистолет для меня не было тогда проблемой, ибо в семинарии я был идейно и морально подготовлен для борьбы против Советской власти. Завербовал меня в банду Михаил Горбач — «Зеленый», который учился со мной в семинарии и уже давно был тесно связан с националистическим подпольем...

Террористическую деятельность националистических банд церковь активно поддерживала. Священники с радостью отпускали грехи убийцам, они всячески распространяли убеждение, что, мол, без ножа и пистолета «самостийной Украины» не добиться».

Народ сказал: «Нет!» бандеровцам!

Поджоги, убийства, истязания людей, лишение правой руки крестьян, которые, вопреки наказам оуновских атаманов, подавали заявления о вступлении в колхозы, убийства учителей и врачей, детей бедняков— первых сельских комсомольцев и пионеров, представителей местных советских органов, безжалостное уничтожение каждого, кто не хотел давать бандеровцам хлеб и сало, отказывался служить националистам,— таковы кровавые дела палачей из ОУН — УПА.
В ответ на злодеяния оуновцев трудящиеся массы под руководством Коммунистической партии усиливали борьбу с бандитизмом.

Рабочие, крестьяне, представители интеллигенции вступали в истребительные батальоны, которые вместе с органами Советской власти активно боролись с бандами. На 15 февраля 1945 г. в западных областях УССР уже действовало 292 истребительных батальона, насчитывавшие около 24 тыс. бойцов. Верными помощниками истребительных батальонов, органов Советской власти, были созданные в селах группы содействия и самозащиты. В их состав вошло свыше 24 тыс. крестьян.

Бойцы и командиры истребительных батальонов, которых народ любовно прозвал «ястребками», героически боролись с бандитизмом. Только за вторую половину 1944 г. они задержали 39 тыс. гитлеровских солдат из разбитых вражеских частей и преступных элементов, уничтожили и задержали более 18 тыс. бандеровцев.

«Ястребки» и сельские комсомольцы стали грозой бандитов и их кулацко-униатских пособников. В ходе решительной борьбы с бандитизмом, действуя совместно с органами госбезопасности при широкой поддержке народных масс, они вскрывали и громили бандитские гнезда не только в глухих лесах и оврагах, но нередко и в церковных храмах, на колокольнях, в домах униатских священников.

Приведем несколько фактов из сводок истребительных батальонов Львовской и бывшей Дрогобычской областей о борьбе с бандитизмом летом 1945 г.:

5 июня 1945 г., село Задвирье Глинянского района. Рабочие железнодорожной станции сообщили «ястребкам» о том, что в местной церкви укрылись бандеровцы. Когда бойцы вместе с чекистами подошли к церковному подворью, бандиты открыли по ним огонь. Принятыми мерами банда была обезврежена. Оказалось, что с ведома священника Андрея Шуневича оуновцы оборудовали в храме «схрон», тщательно замаскированный вход в который шел из комнаты священника.

17 июня 1945 г., село Сугрив Ходоровского района. Сельские комсомольцы заметили, что по ночам кто-то, притаившись, заходит в церковь, где священником Владимир Левицкий. Проверка показала, что на колокольне скрываются три вооруженных бандеровца. Поняв, что они окружены, бандиты сдались. Изъято: пулемет—1, винтовок — 2, пистолет—1, гранат — 4, патронов 126... Кроме того, в церкви обнаружен склад оружия, где находилось 40 противотанковых гранат.

9 июля 1945 г., село Купновичи Рудковского района. С помощью крестьян установлено, что священник Михаил Гредиль является пособником банды ОУН, бесчинствующей в районе сел Ваньковичи — Купновичи. Группа «ястребков» блокировала дом Гредиля, на чердаке которого скрывался вооруженный главарь банды Кочмар. Бандит арестован. Во время обыска в церкви в ризнице был обнаружен тайник, из которого изъято: карабинов — 6, гранат—18, патронов — 300.

18 августа 1945 г., село Арламовская Воля Судо- во-Вишнянского района. По сообщению сельской группы содействия, священник Иван Билык поддерживает тесную связь с главарем банды «Сяном» и вожаком СБ «Оленем», передает им продовольствие и деньги, которые собираются среди прихожан будто бы для нужд церкви. Билык выдал бандеровцам находившегося в селе красноармейца В. Шамраева. В 5 часов утра группа содействия, которая уже несколько дней незаметно следила за домом Билыка, «засекла» приход к священнику трех вооруженных бандитов. Они были захвачены. Среди задержанных — террорист «Олень».

25 августа 1945 г., село Молодинче Ходоровского района. По информации сельских комсомольцев, группа «ястребков» и сотрудников органов госбезопасности провела осмотр здания церкви. В ходе проверки под исповедальней был обнаружен бандитский «схрон», где с согласия священника скрывались бандиты УПА Щедловский, Вивчарский и Сенишин. Вход в убежище был сделан в вынимающемся днище шкафа, в котором хранилось праздничное одеяние настоятеля и церковная утварь.
В «схроне» обнаружены оружие, боеприпасы, антисоветская литература и соломенные постолы. Выходя ночами из «храма» на раз- бой, бандеровцы, по просьбе душпастыря, надевали их на свои подбитые железом немецкие сапоги, с тем чтобы не создавать в церкви шума.

Вложение 2703
Отважные борцы с национализмом — первые комсомольцы села Розтоки Кутского района на Станиславщине получают комсомольские билеты.

Борьба с бандитами велась и в других районах западных областей УССР. Широкие массы трудящихся крестьян повсеместно помогали советским органам, истребительным батальонам уничтожать бандитские гнезда. Активное участие в борьбе с бандеровцами принимали комсомольцы и молодежь, сотрудники партийных и советских органов.

Большая разъяснительная работа партийных и советских органов, непосредственное участие народных масс в борьбе с бандитизмом привели к тому, что большинство рядовых оуновцев, втянутых в банды путем грубого насилия и обмана, начали искать возможности, чтобы бежать из бандитских шаек и искупить свою вину перед народом. Многие из них группами и в одиночку являлись с повинной. Начались раскол и грызня в самих бандах. Так называемое бандеровское подполье разваливалось на глазах.

Бандитов не спасли ни жестокий террор, ни поддержка кулачества, ни помощь со стороны реакционного духовенства. Возглавляемые коммунистами, трудящиеся западных областей Украины, опираясь на широкую помощь всех народов нашей социалистической Отчизны, громили остатки оуновских банд и уверенно шли по пути социалистических преобразований.

Величественные успехи трудящихся в восстановлении народного хозяйства, привлечение широких народных масс к активной общественно-политической деятельности приблизили окончательный крах буржуазно-националистических банд и реакционной святоюрской верхушки.

«Дымовая завеса» святоюрцев

После освобождения западноукраинских земель Красной Армией оставшиеся на местах униатские церковники осуществляли свою религиозную деятельность без каких-либо ограничений. Церкви, духовные учебные заведения, монастыри продолжали функционировать.

Выступая 7 сентября 1944 г. на праздничной сессии собора греко-католической церкви, митрополит Шептицкий выразил «горячую благодарность» советским государственным и общественным организациям за «доброжелательное отношение» к церкви и недвусмысленно отметил, что «мы (т. е. униатское священство.— К. Д.) пользуемся ныне всеми правами служить, проповедовать, воспитывать детей».

С аналогичными заявлениями после смерти графа Андрея неоднократно выступал и его наследник на митрополичьем престоле — Иосиф Слипый. «Желаю мира и победы всему Союзу Советских Республик... от чистого сердца обращаюсь к богу, чтобы он вылил свою благодать на весь Советский Союз»,— фарисействовал новый митрополит. В послании к духовенству и верующим 23 ноября 1944 г. Слипый высказывал свою «радость и признательность» в связи с предоставленной униатам возможностью «вести церковную работу в Советском Союзе».

Даже зарубежные последователи унии вынуждены ныне признать, что государственные органы не чинили никаких препятствий религиозной деятельности церковников. «Советские власти,— пишет один из пропагандистов унии и национализма, Б. Левицкий,— разрешили пышные похороны А. Шептицкого, которые организовали верующие. Интронизация его преемника, митрополита Иосифа Слипого, с согласия советских властей также прошла без каких-либо помех.

Церковь продолжала свою деятельность в рамках гарантированных ей конституцией прав» '. «Жизнь церкви входила в нормальную колею,— вторит ему теолог-националист Я. Кривяк.— Богослужения можно было отправлять, а духовенство и граждане, непосредственно занятые церковной деятельностью, рассматривались вначале как привилегированная часть общества...»

Вложение 2704
Слипый угодливо приветствует палача польского и украинского народов Ганса Франка (г. Львов, 1942 г.).

Однако, как показали последующие факты, униатская иерархия, оставаясь на прежних фашистских, буржуазно-националистических позициях, в первые недели после освобождения западных областей УССР лишь изменила тактику подрывной работы, стремясь использовать свое положение для усиления антисоветской деятельности. А лицемерные, демагогические заявления И. Слипого и других униатских вельмож использовались в качестве «дымовой завесы» для при-крытия их истинных антинародных действий и широкой поддержки оуновских банд.

Тайно благословляя банды УПА на дальнейшую борьбу с «безбожным большевизмом», оказывая им широкую материальную помощь, Слипый и другие «апостолы» унии в то же время в своих официальных посланиях, с одной стороны, по-иезуитски осуждали массовые убийства, а с другой — с невиданным цинизмом пытались объяснять их тем, что бандиты и грабители при совершении своих преступлений, видите ли, «руководствуются патриотизмом, любовью к народу и ложно понимаемым национализмом» *.

Более того, Слипый и униатские иерархи, еще недавно громогласно певшие аллилуйю бесноватому фюреру и благословлявшие дивизию СС «Галичина», выступили перед советскими властями с рядом «категорических требований».

Ссылаясь на положения конкордата между правительством буржуазной Польши и Вати-каном , Слипый потребовал обеспечить содержание униатского клира и его учебных заведений, разрешить униатским священникам «преподавать религию во всех начальных и средних школах», создать в Москве, Киеве и «других областях и районах СССР» униатские приходы для проживающих там греко-католиков с предоставлением «Львовскому митрополиту права назначать священников в эти церкви».

Таким образом, прикрываясь ханжеской заботой о «душпастырской опеке» над верующими униатами, оказавшимися за пределами западных областей Украины, Слипый и его ближайшее окружение еще раз попытались осуществить давнюю мечту униатской верхушки о продвижении униатства на Восток, создании там новых «опор-ных пунктов» греко-католической церкви.

Нелегальная поддержка бандеровских банд, конспиративная антисоветская деятельность, интриги и провокации в среде высшего духовенства, а также несогласие значительной части священников с весьма далекими от религии методами руководства Слипым униатской церковью создали критическое положение в святоюрских хоромах. В значительной мере этому способствовали бесстыдное двуличие и лицемерие нового митрополита, его патологическая подозрительность.

Новый униатский первоиерарх окружил себя преданными ему националистами и антисоветчиками из числа греко-католической «элиты». Но и к этим тщательно подобранным- лично им людям он относился с настороженностью, постоянно требовал от них клятвенных заверений в верности и преданности. От каждого из приближенных (епископа Н. Будки, канцлера митрополичьего ординариата Н. Галянта, ректора духовной семинарии И. Чорняка и других) в декабре 1944 г. Слипый потребовал присягу: «Присягаю Господу Богу Единому и Всемогущему и св. Троице, что доверенные мне Высокопреосвященным Митрополитом киром Иосифом поручения и связанные с ними обязанности буду прилежно, точно и верно выполнять и никому без особого разрешения Высокопреосвященного Митрополита не буду о них сообщать или выдавать.

Буду строго сохранять как перед светскими, так и перед духовными особами доверенные мне тайны, все то, что я вижу и знаю, исходя из круга моих обязанностей. Обязуюсь также откровенно и правдиво информировать Высокопреосвященного Митрополита о всех известных мне делах. Так помоги мне Бог и это св. Евангелие». На каждом экземпляре присяги имеется подпись Слипого и сделанная его рукой приписка: «К соблюдению тайны относится и сам факт принятия этой присяги».

Уже после окончания войны Слипый вынужден был признать, что такого рода «присяги» в нарушение канонического права он требовал от наиболее близких к нему людей с целью получения информации о «деятельности различного рода коммунистических и атеистических организаций... на территории епархии для того, чтобы вести борьбу против них» (и это в то время, когда Красная Армия продолжала вести тяжелые бои с гитлеровскими войсками! — К. Д.).

Далее Слипый объяснил, что «информаторы» из числа высшего духовенства обязаны были «держать в строгой тайне известные им сведения» и оберегать «от чужих глаз» документы об антисоветской деятельности самого кира Иосифа и других униатских владык, а также факты «участия наших священников в деятельности националистических организаций».

Оставшись на прежних прогитлеровских позициях, новый митрополит продолжал последовательно проводить в жизнь антисоветский курс Шептицкого и с этой целью мобилизовывал своих сторонников, поддерживал тайную связь с главарями бандитского подполья, настойчиво изыскивал новые формы борьбы с Советской властью.

Накануне краха фашистов.

Однако гальванизировать антинародную деятельность униатов ни Слипому, ни другим реакционерам из святоюрской верхушки уже не удалось. Верной службой гитлеровским оккупантам, поддержкой оуновских банд, своим грязным политиканством и интригами «апостолы» унии окончательно скомпрометировали себя как среди верующих, так и среди многих рядовых священников, все громче требовавших раз и навсегда покончить с униатством.

Весной 1945 г. среди значительной части духовенства и прихожан началось движение за ликвидацию Брестской унии 1596 г. и возвращение в лоно русской православной церкви (РПЦ). Во главе его стали настоятель львовской Преображенской церкви Гавриил Костельяик (председатель Инициативной группы по воссоединению греко-католической церкви с русской православной церковью), генеральный викарий Пере- мышльской епархии Михаил Мельник и декан Гуся- тинского деканата Антоний Пельвецкий.

Инициативная группа обратилась к правительству Украинской ССР с обращением, в котором говорилось: «...униатская церковь в новых условиях нашей государственной и народной жизни является историческим пережитком. Когда весь украинский народ объединился в один государственный организм, то и его церковь должна об- единиться в одну церковь — в свою родную, независимую от иноземного ига, в православную, которая является церковью наших отцов» .

В обращении к верующим и духовенству участники группы подчеркивали, что униатские иерархи, скомпрометировавшие себя_ связями с иностранными поработителями, не понимали необходимости «объединения на ниве веры и церкви нашего народа... мечтали о завоевании Украины для Рима». Особую ненависть националистических бандитов и их духовных наставников из собора святого Юра вызвали слова обращения о том, что «Инициативная группа стоит и будет твердо стоять на позициях искреннего патриотизма в отношении УССР и всего Советского Союза».

Деятельность Инициативной группы по воссоединению с РПЦ вызвала противодействие не только ее, так сказать, «внутренних противников», но в не меньшей степени и со стороны Ватикана. В энциклике «Ориенталис омнес», опубликованной 23 декабря 1945 г., Пий XII высказался за всестороннюю поддержку унии и осудил выступления за возвращение униатов к вере своих предков как «еретические и богопротивные».

Ватиканский официоз «Оссерваторе Романо» из номера в номер публиковал антисоветские фальшивки по поводу «насильственного» характера объединения. С резкими нападками на руководителей Инициативной группы и опубликованные ими документы систематически выступало и «Радио Ватикан».

Подобными акциями апостольская столица преследовала по меньшей мере две главные цели: во-первых, подтолкнуть небольшую часть униатских священнослужителей в западных областях УССР, оставшуюся верной Риму, к усилению сопротивления воссоединению с православием, спровоцировать их на антигосударственные выступления; во-вторых, продемонстрировать всем иерархам униатской церкви на Западе решимость и впредь твердо стоять на позициях уже давно ставшей анахронизмом Брестской унии, оказывать всестороннюю помощь религиозной и буржуазно-националистической эмиграции.

Наиболее злобным нападкам со стороны Ватикана, униатских мракобесов и националистических предателей подвергался Г. Костельник, которого инквизиторы из Ватикана «отлучили» от католической веры и предали анафеме. В этой связи представляется целесообразным несколько подробнее остановиться на личности этого незаурядного церковного деятеля, вокруг имени которого зарубежные униаты уже не раз поднимали провокационную возню.

И это не удивительно. Ведь с унией, с католицизмом решительно порвал человек, который многие годы являлся одним из руководителей греко-католического клира и как советник митрополита, почетный клирошанин митрополичьего капитула и судья митрополичьего церковного суда был осведомлен о всех секретах униатской иерархии.

Г. Костельник родился в 1886 г. в старинном украинском селении Русский Керестур в Югославии. Он окончил гимназию в Загребе, затем Львовскую духовную семинарию и, наконец, Фрейбургский университет, где получил ученую степень доктора философии. Став униатским священником, Костельник занялся вопросами богословия и истории униатской церкви. Оставаясь на идеалистических, антинаучных позициях, он вместе с тем последовательно выступал против прогрессирующей латинизации унии, фальсификации униатами истории Украины.

Уже в 1928 г. Г. Костельник писал, что «в унии, должно быть, существует что-то надломленное, что-то свихнувшееся, неприродное, то, что нивелирует, впустую тратит ее творческие силы, так же как подтачивает, например, организм раковая болезнь».

Ватикан и его слуги из собора святого Юра еще в конце 20-х годов начали преследовать львовского богослова. Костельник был лишен профессорской кафедры в духовной академии, а затем отстранен от службы в Преображенской церкви. Но предпринятые униатскими «апостолами» меры не поколебали популярности Костельника среди духовенства и мирян.
Однако один церковный деятель, даже такого масштаба, как Г. Костельник, не в состоянии был довести до конца разрыв с Ватиканом. Многое сделали в этом направлении члены Инициативной группы, рядовые священники, широкие слои верующих.

Само собой разумеется, что движение за церковное объединение нашло поддержку иерархии русской православной церкви. В обращении к духовенству и верующим-униатам в ноябре 1945 г. патриарх Московский и всея Руси Алексий призывал их «расторгнуть узы с Ватиканом и вернуться в объятия вашей матери — Русской православной церкви». С аналогичным посланием к грекокатолическому священству и верующим в декабре 1945 г. обратился митрополит Киевский и Галицийский Иоанн.

Зарубежные апологеты униатства, распространяя различные небылицы об обстоятельствах церковного воссоединения, делают упор на то, что будто бы советские органы вмешивались в этот сугубо религиозный процесс и даже «способствовали ликвидации» униатской церкви. Особенно изощряется в этом отношении уже упоминавшийся И. Гриньох, который договорился до того, что Инициативная группа якобы «самочинно», без участия духовенства и верующих, вела подготовку к собору греко-католической церкви, а в это же время «большевистское правительство... взяло церковную власть в свои руки». Эти утверждения Гриньоха лживы.

Во-первых, после создания Инициативной группы, т. е. с мая 1945 г. до марта 1946 г., среди духовенства и верующих росло и крепло движение за воссоединение с РПЦ. Во всех деканатах (а их во Львовской, в Станиславской и частично Перемышльской епархиях насчитывалось более ста) проходили так называемые «соборчики» униатского клира, в которых участвовали практически все священники, свободно высказывавшие свое отношение к церковному объединению.

В «собор- чиках» и в других встречах с духовенством и мирянами принимали участие Г. Костельник, М. Мельник и А. Пельвецкий, разъяснявшие свое отношение к Брестской унии. Все «соборчики» осудили профашистскую позицию униатской иерархии и приняли решения о поддержке Инициативной группы, разрыве с Ватиканом и воссоединении с русской православной церковью.
По всем этим вопросам высказывались и верующие, которые требовали навсегда покончить с Брестской унией.

Во-вторых, абсурдное, рассчитанное на людей, не имеющих ни малейшего понятия о советском законодательстве, утверждение о том, что государственные органы взяли «церковную власть в свои руки», противоречит не только здравому смыслу, но и действовавшим в тот период статье 124-й Конституции СССР 1936 г. и статье 104 Конституции УССР 1937 г. (ныне соответственно: статьи 52 и 50 Конституций Союза ССР и Украинской ССР), провозгласившим, что церковь в нашей стране отделена от государства.

Более того, советские органы не только не могли, но и не имели никакой необходимости брать на себя руководство греко-католическои церковью, ибо такой руководящий орган существовал. Им была Инициативная группа, которая после обращения к Правительству Советской Украины решением Уполномоченного Совета по делам русской православной церкви в соответствии с указанием Совета Народных Комиссаров Украинской ССР от 18 июня 1945 г. была признана единым временным церковно-административным органом с предоставлением ей права «руководить в полном объеме существующими греко-католическими приходами в западных областях УССР».

Последний собор

8 марта 1946 г. Инициативная группа созвала во Львове собор греко-католической церкви. Зарубежные апологеты униатства сознательно извращают характер работы собора, пытаются приуменьшить значение принятых им решений, умышленно занижают даже количество делегатов собора *, хотя их поименный список был полностью опубликован в церковной прессе и в изданном президиумом собора отдельном сборнике. В этой связи, не вдаваясь в религиозно-догматическую сторону рассмотренных собором вопросов, постараемся кратко осветить его ход и характер принятых им решений.

Всего на собор прибыло 216 делегатов-священников и 19 представителей от верующих. Они представляли 986 священников из Львовской, Тернопольской, Станиславской и Дрогобычской областей, которые присоединились к этому времени к Инициативной группе. Вместе с тем некоторая наиболее реакционная часть униатского клира, тесно связанная с оуновскими бандами, осталась на старых позициях, не поддержала идею созыва собора и отказалась от воссоединения с православной церковью. Таких было 281 человек . Участники Инициативной группы, как отмечал на соборе А. Пельвецкий, неоднократно в ходе личных бесед и в письмах пытались переубедить их, но безуспешно.

С основным докладом о мотивах разрыва с Ватиканом и воссоединения с РПЦ выступил Г. Костельник. Он подробно остановился на истории Брестской унии, ее антинародном характере, ошибочности ее постулатов. На примерах прошлого докладчик убедительно показал, что население Западной Украины долгие годы не принимало унию, вело борьбу с Ватиканом и иностранными поработителями. «Уния,— продолжал Костельник,— внесла кровавый и вечный раздор в среду нашего народа, уния стала выражением самого откро-венного курса на уничтожение нашего народа».

Он предложил упразднить постановления Брестского собора 1596 г., отказаться от унии с Римом и вернуться к православной вере. В заключение доклада протопресвитер Гавриил заявил: «Считаю само собой разумеющимся, что наш собор должен высказать радость и благодарность Правительству нашего великого Совет-ского Союза за наше освобождение и объединение всех украинских земель».

Выступившие на соборе члены Инициативной группы М. Мельник и А. Пельвецкий, униатские священни
ки В. Дрелых, И. Маринович, Г. Закаляк и другие еди-нодушно поддержали предложение Г. Костельника. Настоятель церкви святой Пятницы во Львове В. Дрелых, в частности, сказал: «Мы приступаем к принятию акта, которого наш народ ожидал сотни лет... Не пропустим же этой важной минуты. Обновимся, перевоплотимся в человека нового, чтобы начать новую жизнь — жизнь, которая в условиях религиозного объ-единения и обновления дает неисчислимые преимущества».

В единогласно принятом решении Львовский собор ликвидировал Брестскую унию, навсегда порвал всякие связи с апостольской столицей и объявил о воссоединении с РПЦ. Собор принял обращение к Верховному Совету УССР.

«Представители нашей греко-католической церкви,— отмечалась в нем,— собравшись на собор во Львове, сегодня, 8 марта 1946 г., взвесив исторические, политические и теологические обстоятельства, единодушно решили отречься от Ватикана и церковной унии с римско-католической церковью и вернуться к нашей прадедовской вере...
Хотим, чтобы наше религиозное сердце было не в Риме, который был для нас мачехой и ничего нам не дал, а в Киеве, являющемся матерью всей Руси, и в Москве, которая стала освободительницей и защитницей всех славян...

Наш собор приносит искреннюю благодарность Советскому Союзу за наше освобождение и объединение всех украинских земель от Тисы, Карпат и Сана до Дона, от Пинских болот до Черного моря в единую объединенную Украинскую Советскую державу, то есть за осуществление того, за что боролись лучшие поколения украинского народа, без чего наше возвращение к православной церкви было бы немыслимым».

Таковы факты о деятельности Львовского собора, таковы принятые им документы, которые безуспешно пытаются ныне извратить украинские буржуазные националисты и зарубежные осколки унии.

В связи с 30-летием Львовского собора апологеты унии на Западе разразились целой серией пасквилей и фальсификаций, безуспешно пытаясь доказать его «неправомочность», якобы «навязанный властями» характер решений собора и т. п. К этим неблаговидным выпадам присоединило свой голос и пресловутое радио «Свобода», которое с болью сердечной оплакивало по-койницу унию.

Достойную отповедь фальсификаторам постановлений Львовского собора дал митрополит Львовский и Тернопольский Николай. В докладе на состоявшемся во Львове религиозном празднике по случаю 30-летия собора он убедительно показал, что уния была рождена предательством и насилием, а у ее колыбели стояли реакционная ватиканская иерархия и орден иезуитов, стремившиеся «отвернуть глаза и сердца верующих от родного Востока и приблизить их к католическому Западу с его латыникой, как непременным качеством «западной культуры».

Передовые представители западноукраинской общественности, в том числе духовенство, говорил митрополит, веками боролись с унией, видя в ней «прислужницу чужих господ». И именно Львовский собор стал логическим завершением этого, длившегося веками, исторического процесса».

«Сегодня уния — уже только историческое воспоминание, символ унижения и иностранного угнетения нашего украинского народа,—писал архиепископ Ива- но-Франковский и Коломийский Иосиф.— Руководители униатской церкви всегда служили международной реакции, сотрудничали с врагами украинского народа.

В годы Великой Отечественной войны они верно служили немецким оккупантам и этим окончательно разо-блачили себя как противники нашего народа».

Нельзя не согласиться и с выводом архиепископа о том, что провокации и клеветнические выпады зарубежных националистов и униатов «обречены на провал и никакая сила в мире не сможет повернуть колесо истории вспять».

Убийцы их униатских ультра и националистических банд.

Казалось бы, что после единодушных решений собора фанатики униаты из числа бывших коллаборационистов прекратят нападки на Инициативную группу. Этого, однако, не произошло. Наоборот, успешное завершение церковного объединения, дальнейшая деятельность воссоединившихся с православием священников вызвали бешеную ненависть со стороны униатских ультра и националистических банд.

В одной из директив главарей ОУН-бандеровцев об отношении к церковному воссоединению указывалось: «Мы выступаем против объединения греко-католической и православной церквей, ибо это в конечном счете не только значительно сужает, но и ликвидирует в целом один из наших важнейших участков борьбы против Москвы... Кроме того, это может вырвать из рук нашей зарубежной пропаганды очень важный аргумент о негативном отношении большевиков к религии и церкви на Украине». Следуя этому указанию, оуновские головорезы, которые по ночам выползали из своих подземных укрытий для осуществления акций террора и грабежей, требовали от сельских священников «порвать с православием», нелегально продолжать униатскую деятельность, морально и материально поддерживать бандитов.

В сентябре 1946 г. главари бандитского подполья по указанию зарубежного центра ОУН-бандеровцев издали приказ, подлежавший распространению среди бывших греко-католических священников. Националисты под угрозой физического уничтожения требовали от них прекратить выполнение священнических обязанностей и совместно с семьями выехать за пределы своего прихода.

В случае, если бы священник предпочел остаться на месте, он должен был в присутствии прихожан во время богослужения «иод присягой заявить о разрыве всяких связей с православием и Ини-циативной группой». Но бандиты не только запугивали «непокорных». Там, где это им удавалось, они зверски расправлялись с неугодными им служителями культа.

В церкви Пресвятой богородицы в селе Ляховичи- Подорожные Журавнинского района на Львовщине служил давний сторонник православия Николай Бобыляк. С созданием Инициативной группы Бобыляк — в то время декан Журавнинского деканата — стал одним из первых униатских священников, которые активно поддержали Г. Костельника.

Вскоре он сплотил вокруг себя большую группу духовенства и верующих, решивших порвать с унией, был участником Львовского собора. Оуновские бандиты прислали М. Бобыляку несколько «приказов» и «предупреждений», требуя от шестидесятивосьмилетнего декана отказаться от пра-вославия. «В противном случае,— угрожали бандеров- ские палачи,— Вас ожидает неминуемая смерть». Но Бобыляк продолжал твердо стоять на позициях православия.

И тогда ночью 11 октября 1946 г. в дом к М. Бобыляку ворвалась группа вооруженных бандитов из службы безопасности. На глазах жены и детей старый священник был убит. Та же участь в июне 1947 г. постигла декана соседнего Болеховского деканата сорокалетнего священника из села Тисов Евгения Короля. Бандиты подкараулили его около дома, связали, а затем отвели в лес и зверски убили.

С момента активизации движения за воссоединение с православной церковью зарубежные центры ОУН с ведома Ватикана начали подготовку к убийству Г. Костельника. Ныне зарубежные униаты и их оуновские ученики распространяют наивные побасенки о том, будто убийство Костельника было делом рук фа- натика-одиночки. Но факты говорят о другом.

Бандитское подполье и униатские реакционеры долгое время готовились к этому террористическому акту.
В нелегально распространяемых листовках они грубо клеветали на протопресвитера, призывали священников избегать Костельника, а верующих «бойкотировать» отправляемые им богослужения. Например, в листовке, лицемерно названной «К людям доброй воли», протопресвитера Гавриила называли «отступником от нашей святой веры и заветов великого митрополита» (Андрея Шептицкого.— К¦ Д.), а верующих призывали к немедленной расправе над ним.

В то время, летом 1945 г., мало кто знал, что автором этого злобного пасквиля является униатский священник Н. Хмилевский, тесно связанный с главарями бандеровских банд. В личных беседах и в письмах к Костельнику Хмелевский убеждал его отказаться от руководства Инициативной группой, но так ничего и не добился. Угрозы в адрес Костельника публиковались и в униато-бандеровском листке «Аксиос», в одном из номеров которого прямо говорилось: «Наказание, которое заслужил Костельник, его не минует».

Вскоре униато-бандеровские убийцы перешли к осуществлению своих угроз. В конце 1945 г. во Львов для совершения террористического акта над Костельником прибыли бандиты ОУН В. Ординец и И. Панько. Они пытались убить протопресвитера около его дома, но были своевременно обезврежены органами государственной безопасности и преданы суду.

В 1946 г. из Мюнхена через Чехословакию к месту укрытия главаря бандеровских банд Шухевича тайно пробирался посланец бандеровского провода и зарубежных униатов Полищук (оуновская кличка «Хмурый»), который получил задание склонить Костельника к отказу от церковного воссоединения и нелегальному уходу на Запад. В случае отрицательного ответа протопресвитера Полищук вместе с головорезами из охраны Шухевича должен был захватить его силой, доставить в лес, а затем под охраной бандеровских «боевиков» живым или даже мертвым переправить в Западную Германию.

Позже предполагалось инсценировать «побег» Костельника из СССР и с помощью морального и физического давления заставить его отречься от своих убеждений. В случае же убийства Костельника униаты намеревались объявить его «жертвой большевизма», «великомучеником» и т. п.

Этот поистине дьявольский план разрабатывался ближайшим сподвижником Бандеры Степаном Ленкавским и бежавшим в Западную Германию апостольским администратором униатской церкви на Лемковщине Александром Малиновским, которые перед заброской Полищука в СССР проинструктировали его, вручили письма к Костельнику и Шухевичу, а также крупную сумму советских денег «на возможные расходы».

— «Чупринке» (оуновская кличка Шухевича) в дополнение к письму передадите слова пана Степана Бандеры, что захват и переправа Костельника на Запад— это политическая акция такого значения, от которой — твердо запомните — зависит, быть или не быть нашему подполью на Украине, зависит само существование нашей организации,— глядя исподлобья на Полищука, говорил Ленкавский.— Уния — это наша сила, наша опора, наконец, наша надежда на будущее.
Полищук в знак согласия молча кивнул и повернулся в сторону сидевшего у стола Малиновского.

— Да, да,— жестко бросил митрат.— Пан Ленкавский верно оценил главную суть дела. Но нельзя не добавить, что и уния без тесной связи с национализмом, без опоры на наших верных подпольщиков не в силах противостоять большевикам. Так думаем и мы, так считают и наши друзья в Риме.
«Куда же клонит этот хитрец в сутане? — думал Полищук.— Что еще хочет он добавить к моему и так до предела сложному и опасному заданию?»

— И учтите,— словно угадав вопрос бандита, бросил Малиновский,— корень нашей беды сегодня — Постельник и те, кто пошел за ним. И этот корень надо вырвать без всякой жалости.
Малиновский прищурил глаза, перевел дыхание. С нескрываемой злобой сказал:

— Не особенно церемоньтесь с ним там, дома. Да и в дороге. Костельник нужен нам тут, нужен уже сломанным, готовым отказаться от своей идеи... Или не нужен вообще. Благословляю вас, сын мой, на святое дело.

Однако и этому плану не суждено было сбыться. И тогда по указанию из-за рубежа убийство Костельника было возложено на львовского краевого проводника ОУН Зиновия Тершаковца. Тот в свою очередь поручил эту преступную акцию бандиту В. Панькиву, ранее служившему полицейским в г. Рогатине. Напутствуя убийцу, Тершаковец по поручению униатских «достойников» передал Панькиву освященный, по словам главаря, «в самом Ватикане» медальон девы Марии на черном шелковом шнурке...

20 сентября 1948 г. во Львове при выходе Г. Костельника из Преображенской церкви Панькив несколькими выстрелами убил протопресвитера и пытался скрыться. Но, преследуемый прихожанами, был настигнут в тупике небольшого переулка и, убедившись в невозможности бежать, выхватил из кармана пистолет и застрелился.

Убийство видного религиозного деятеля еще раз показало, что жалкие приверженцы унии и благословленные ими оуновские выродки окончательно превратились в кучку уголовных преступников и убийц и во имя своих целей готовы идти на самые страшные злодеяния.