— «Чупринке» (оуновская кличка Шухевича) в дополнение к письму передадите слова пана Степана Бандеры, что захват и переправа Костельника на Запад— это политическая акция такого значения, от которой — твердо запомните — зависит, быть или не быть нашему подполью на Украине, зависит само существование нашей организации,— глядя исподлобья на Полищука, говорил Ленкавский.— Уния — это наша сила, наша опора, наконец, наша надежда на будущее.
Полищук в знак согласия молча кивнул и повернулся в сторону сидевшего у стола Малиновского.
— Да, да,— жестко бросил митрат.— Пан Ленкавский верно оценил главную суть дела. Но нельзя не добавить, что и уния без тесной связи с национализмом, без опоры на наших верных подпольщиков не в силах противостоять большевикам. Так думаем и мы, так считают и наши друзья в Риме.
«Куда же клонит этот хитрец в сутане? — думал Полищук.— Что еще хочет он добавить к моему и так до предела сложному и опасному заданию?»
— И учтите,— словно угадав вопрос бандита, бросил Малиновский,— корень нашей беды сегодня — Постельник и те, кто пошел за ним. И этот корень надо вырвать без всякой жалости.
Малиновский прищурил глаза, перевел дыхание. С нескрываемой злобой сказал:
— Не особенно церемоньтесь с ним там, дома. Да и в дороге. Костельник нужен нам тут, нужен уже сломанным, готовым отказаться от своей идеи... Или не нужен вообще. Благословляю вас, сын мой, на святое дело.
Однако и этому плану не суждено было сбыться. И тогда по указанию из-за рубежа убийство Костельника было возложено на львовского краевого проводника ОУН Зиновия Тершаковца. Тот в свою очередь поручил эту преступную акцию бандиту В. Панькиву, ранее служившему полицейским в г. Рогатине. Напутствуя убийцу, Тершаковец по поручению униатских «достойников» передал Панькиву освященный, по словам главаря, «в самом Ватикане» медальон девы Марии на черном шелковом шнурке...
|